Выписано и встречное предложение: «А в чем вашему шахову величеству в государстве нашем есть потребность, о том изволите с ним, купчиною, к нашему царскому величеству писать или словесно наказать. И мы, великий государь, то по желанию и для дружбы и любви вашего величества охотно исправить укажем».

Заключение – надо надеяться – писалось от души: «При сем желаем мы, великий государь наше царское величество, вам, великому государю вашему шахову величеству, благопостоянного на лета много здравия и всякого благоповедения».

Концовка торжественна: «Писан в нашем царствующем граде Санкт-Питербурге лета от Рожества Христа спасителя нашего бога 1716-го майя 18 дня, государствования нашего 34-го году».

Прелюбопытны пометки тогдашних архивистов: «Писана та грамота на большом александрийском листу з заставицы и фигуры золотыми, как королям пишется. Титло царского величества по московский, а шахова титла велеможнейшему великому государю высокопрестольному шаху Шауалем писано золотом. Копии не вложено. Запечатана малой росийскою печатью, кустодия фигурная».

Увы, увы! Группе Кожина не удалось пройти к границам Персии в составе отряда Бековича – он был, как я уже писал, разгромлен хивинским ханом. Поручик вернулся в Петербург и был арестован и судим. Однако, поступившее правдивое донесение о гибели отряда спасло от позора: его простили.

Федор Соймонов. Пушкин о нем маловато рассказал, а он не случайно сопровождал царя в дни пребывания на Каспии. Так царь не только поддержал его на устремленность к Индии через Бухару. Соймонов приблизил к себе Никиту Шалаурова, истинно смельчака родом из сугубо сухопутной Вятки, а стал мореплавателем высшего героизма. Надо же: умудрился сходить на утлом шитике, сотворенного из китового уса, к острову Беринга. Так не раз уже помянутая книга Маркова «Вечные следы» помогла мне узнать, что Шалауров настроился «найти проход из Атлантического океана в Великий и открыть путь через Северный океан в Индию».

Что Индия в ответную? Немало внимание деяниям Петра уделили изданные в Индии книги «Астрология»(1818) и «География и землеведение» (1824). В последней, к примеру, шел вопрос: «Расскажи что-нибудь о России». Ответ начинался так: «200 лет тому назад в Европе Россия почти неизвестная страна. Прошло сто лет и король под именем Петра…»

Пушкин глашатай Индии. Неужто интерес нашего великого поэта ограничился только поисками в архиве фактов устремленности царя Петра к Индии?

Внимание: двадцать шесть раз Индия становилась «персонажем» сочинений Поэта. Таков подсчет исследователя Д. Белкина. И это не считая того, что, как дальше узнаем, становились достоянием России благодаря тому, что он искал знатоков Индии для тех изданий, где был редактором, начиная с «Литературной газетые».

Нужны примеры? Далее некоторые наиболее выразительные.

1818. Стихотворение 1818 года «Торжество Вакха». Радостен его настрой: «Чудный шум… неистовые клики… бубны и тампаны… Бахус мирный, вечно юный…» – и далее строка «Вот он, вот Индии герой».

1820. Появляется «Руслан и Людмила». Иследователь Д. Белкин полагает, что здесь звучат и индийские познания автора.

1829. Начинает писать «Путешествие в Арзрум». Так во 2-й главе четверостишье на английском языке. Назван князь Бекович – он ведет переговоры за мирную сдачу Арзрума. Так это тот самый князь. что был послан царём Петром искать дорогу в Индию.

Есть в сочинениях Пушкина и мудрая побасенка с истоком из индийского фольклора:

Глухой глухого звал к суду судьи глухого,

Глухой кричал: «Моя им сведена корова!»

«Помилуй, – возопил глухой тому в ответ:

– Сей пустошью владел еще покойный дед».

Судья решил: «Чтоб не было разврата,

Жените молодца, хоть девка виновата.

Пушкин пишет «Путешествие из Москвы в Петербург» – то своеобразный отклик на «Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Радищева. В черновике – как же хорошо, что сохранился – изложен разговор Пушкина с неким англичанином. Острый, смелый – о простых людях России и Англии.

Движение мысли Пушкина таково: созданный его воображением чужеземец улавливает, что русский собеседник не был в Англии, не знает ее, а узнать, оказывается, есть что. И вот дальше Пушкин выписывает от имени англичанина три негодующие вопроса-восклицания: «Так вы не видели оттенков подлости… А тиранство наше с Индией, а отношения наши с другими народами?»

1830.Две сказки. «Литературная газета». Недолго Пушкин был главным редактором этой газеты. Всего два месяца по отъезде издателя и друга Антона Дельвига в Москву. Но успел «поставить ей голос». И даже с индийским акцентом. К примеру, идут переводы английского историко-этнографического очерка «Убранство знатной еврейки», где напечатано про красоты Кашмира.

Но особо удивимся: Пушкин печатает две индийских сказки в переводе почитаемого тогда писателя князя Вл. Одоевского (№№ 11 и 13).

Первая «Тени праотцев (Индийское предание)». Она о том, что лекарю-брамину удалось излечить одного крестьянского сына, но оказался бессильным спасти второго – было на то веление от праотцев. Мораль сей басни: неблагодарность – порок! После спасения первого сына лекаря на радостях просто забыли, а во втором случае он был проклят. Познаем же стиль переводчика: «”Вот убийца моего сына! – вскричал собеседникам раздраженный отец, влача за собой бедного брамина» – он отравил его своим питием!” И молва о сём перешла из уст в уста; все смотрели на брамина, как на чудовище, затворяли от него двери, и горсти пшена никто не бросал брамину за праг своего дома».

Со 2-й сказкой – «Глухие.(Индийская сказка из книги “Pantchf-Tantpa”)» – как более выразительной – познакомимся по «Литературному приложению».

Как же однако эти знания накапливались у Пушкина?

Началы приобщения. Минуло ли любознательного отрока то, что стояло на полках отцовой библиотеки – «Московский журнал» с переводом I и IV действий шедевра мировой литературы «Шакунталы», который взял на себя сам Карамзин? Добавлю: будущий поэт владел и французским переводом «Шакунталы» – парижское издание 1803 года.

Лицей. Здесь преподает А. И. Галич, знаток Индии; он был даже наказан за изложение «противных учению веры понятий индийской философии». Еще факт: советский индолог И. Серебряков установил, что Пушкин в свои тогдашние годы читал поэму француза Э. Парни «Война богов», а в ней индийские мотивы. Попалась лицеисту и книга о мореходе Никите Шалаурове, напомню, о том, что мечтал найти путь из Сибири в Индию.

Знания от влиятельные современников. Не могли пройти для Пушкина бесследно «индийские» беседы с выдающимся историком Карамзиным и чтение его пока ещё рукописи фундаментальной «Истории государства российского», а там, как известно, прописана и Индия. Есть основания полагать, что именно от Карамзина он узнал о купце Никитине. Пушкин читает журнала «Вестник Европы» Карамзина, в коем прошло несколько статей об Индии.

Знания об Индии